-И это все? - услышала я надрывный голос тетушки Эрона. Ей достался в наследство дом, банковский счет родителей и их бизнес - туристическое агентство "Туманный Альбион". Да, их агентство не было особо популярным, счет в банке был около полторы тысячи фунтов, а дом был в два этажа и небольшой лужайкой, с двумя клумбами. За это они должны были содержать оставшегося в живых сына до его совершеннолетия, всего лишь четыре года содержания, пока ему не исполниться 21 год. -Я не буду держать у себя в доме этого сумасшедшего! - заявила тетушка.
-Да забирайте свои деньги! Я сам не буду жить с вами! - Эрон, до этого сидящий рядом со мной и глубоко дышавший, чтобы не взорваться, выскочил из зала, с громким стуком захлопнув дубовую дверь. Я выскочила вслед за ним и смогла догнать его только в конце коридора.
1.-Моник, я буду жить в Дырявом Котле. Родители успели перевести несколько магловских денег на счет в Грингортсе. Пока мне хватит, а если что буду работать - сказал он мне, прислоняясь к стене. Я обняла его за талию и прижалась к его груди.
-Нет, я тебе не позволю. Ты должен спокойно закончить Хогвартс. Поживешь пока у нас. Габриель будет рада тебе, - прошептала я.
-Моника София Крам! Я обещаю, что, то короткое содержание обеспеченное тобой, будет отдано мной сполна, после окончания Хогвартса и до конца нашей жизни.
Эрон прижал меня к себе и уткнулся носом в волосы.
2.5. Я родилась 21 сентября 2005 года в семье Габриель и Виктора Крам. В прекрасном городе Болгарии - София на родине отца. Именно его название дало мне второе имя. Первое имя было выбрано матерью на французский манер.
Кстати, мое рождение в Болгарии совершенно случайно. Я родилась раньше на месяц, чем планировалось. Свадьба родителей должна была состояться 25 сентября и к этому времени они должны были приехать во Францию. Представляю, как мило выглядела бы моя прекрасная мать с животом и в белоснежном свадебном платье. Но я все испортила. Зато мне удалось увидеть их свадьбу, хотя я ничего не помню. Отправляться куда-то дальше с маленьким ребенком Габриель и Виктор не стали, и мы остались во Франции.
Жили мы не в Париже и не в Марселе. Габриель решила поселиться в маленькой деревушке, в собственном доме. Домишка был не большой, хотя состоятельный папа мог позволить дом и побольше. Идиллия двух молодоженов закончилась ровно через полгода. Они начали ссориться, на плачущую дочь обращали внимание нужное только для того, чтобы заткнуть ее. Виктор был необычайно суров и требователен. Еще через два месяца родители разошлись. Мама и я остались одни. Нет, в нашем доме жило еще одно живое существо. И это был не кот или сова. Это была моя маленькая сестренка, которая еще не родилась и даже не осознавала кто она. Моя брошенная маленькая сестренка.
Признаюсь, нам с мамой было трудно жить без отца. Она была беременной, ей требовался уход, а в реальности ей приходилось ухаживать за мной. Она продала дом и переехала в Англию. Денег с проданного ею домика хватило на покупку такого же небольшого дома рядом с коттеджем "Ракушка". Жить стало легче, нам стала помогать семья Флер и Билла Уизли.
Когда мне стукнуло полтора года, родилась сестренка. Прекрасная Алекс. Удивительно! Разница ровно в полтора года! Я осень ранняя, еще зеленная осень. А она холодная, промерзшая зима.
О том, что Габриель родила еще одну дочку, отец узнал только через год. Узнал и решил вернуться. Габриель, конечно же, не встретила его с распростертыми руками, хотя все же они помирились. Папу тогда я узнала с трудом, хотя быстро купилась на его игрушечную метлу и приветливый взгляд.
Отец заявил, что мы больше не нуждаемся в помощи, которую любезно предоставили родственники, и забрал нас в другой дом. Дом был огромным, но в той же Англии. Мучить нас дальними переездами он не стал. В доме уже имелась прислуга, даже была нанята гувернантка для нас. С этого момента мы воспитывались няней, а не любящими родителями. Папа же уводил маму в красивую жизнь, стараясь нагнать то время, когда бросил нас.
В то время я и познакомилась с мальчишкой соседом. Он был моим ровесником, поэтому скучать мне не пришлось. Родители тоже были не против, ведь мальчик тоже был сыном волшебников, а общаться только с сестрой я не могла, она была мала для меня. С тех пор жизнь для меня стала более красочной и запоминающейся. Именно с этих моментов жизнь я стала запоминать сама, а не с чужих рассказов.
Мальчика звали Эрон. Он не стеснялся общаться с дочерью вейлы и даже не покупался на природную обворожительность. А игры в семью, где мы были мамой и папой, а моя младшая сестренка дочкой... Ну, это ведь всего лишь игры.
Кстати, родилась я с неумеренной фантазией и общительностью. Няня не раз замечала, что Эрон уже валиться с ног, а я все скачу и скачу вокруг него. Я была своеобразной зажигалочкой для окружающих. Уже сейчас весь наш дом, все шкафы забиты фотоальбомами, где я танцую, бегу, лечу на метле, играю с Эроном, нянчу сестренку, наряжаю рождественскую ель и так далее, так далее, так далее. Родители боялись учить меня говорить, ведь потом тишины в доме не будет. Но все же если они, так няня или Эрон. Я быстро схватывала все на лету. Причем схватывала не то, что полезно.
Я любила скандалить. В пять лет в мою привычку вошло захлопывание дверей, демонстративно, если кто-то что-то скажет не так. Страдал в основном, конечно же, Эрон.
А еще я любила гулять. Гулять не целенаправленно, а просто так, любуясь природой. Бедные Эрон и Алекс просто валились с ног, стонали, чтобы остановить меня и получить возможность отдохнуть, а я стремилась изучить больше деревьев, больше ручейков, видов облаков. Позже мои знания стали переводиться в рисунки. Любая новая информация переводилась на бумагу. Габриель отметила, что у меня появился талант к живописи. Что такое живопись, я тогда плохо понимала, но когда показывала свои рисунки репетиторам и те нахваливали меня, получала огромное удовольствие.
В восемь лет Габриель остепенилась. Настала пора обучать свою старшую дочь магловским основам. Виктор в это время уехал устраивать свою очередную карьеру. Мама обучала меня математике, английскому языку, литературе, географии и истории. Кроме того, я обучалась ее родному языку - французскому. Признаюсь, таланта к учебе у меня не было. Я ухватывала все кусками только на уроках, что услышу, была крайне нетерпелива и невнимательна. Изучать материал по книгам я просто ненавидела. С этого времени от Эрона меня просто отрывали, чтобы и ему и мне выделить время для учебы.
После полугода домашнего обучения, я стала понимать, что любая минута без Эрона меня убивает. Я не могу без него. Он нужен мне. Как воздух.
А что такое любовь я еще не понимала.
Эрона забрали. Увезли в Ирландию. На два года. К поступлению в Хогвартс он должен был вернуться. Те два года стали для меня сплошным серым пятном. Сплошным дождливым днем.
Удивительное совпадение, но в один день прилетела сова с письмом из Хогвартса и приехал ты. Я даже помню тот день. 15 августа. Помню расцветку совы, помню где были причудливые завитушки в почерке человека, написавшего мне письмо, помню сосредоточенное лицо Эрона, вскрывающего такой же конверт.
Оглушающий гудок поезда. Мой предпоследний год обучения в Хогвартсе закончился. 3. Я уезжаю и покидаю свой родной Гриффиндор. Впереди еще один год обучения в Хогварса. Седьмой год.
7.Со времен нашей с Эроном первой поездки в школу волшебства мы значительно изменились. Я помню, что когда неуверенной походкой шла в шляпе, то мои худые коленки безумно дрожали. Жиденькие серебрящиеся волосы были собраны в тугой пучок на голове. Сейчас же я выглядела… скорей, как Слизеринка. Холодное, точеное выражение лица, платинового цвета полосы, стремящиеся к длине «до пояса», ледяные голубые глаза. Я уже одета в летнюю магловскую одежду и прижалась к теплому Эрону. Похоже, с майкой и шортами я перестаралась.
Я успела себя приобщить к стилю. Полюбила вещи с оборками, кружевами и болеро. Полюбила классику. Я научилась не комплектовать по поводу своей худощавой фигуры, а умело скрывать недостатки с помощью одежды. Научилась не переживать по поводу бледности кожи, а наоборот приумножать ее с помощью косметики. Так я становилась похожа на идеальную фарфоровую куклу, которую только что сняли с серванта и бережно держат в руках, чтобы не разбить.
Хранить красоту, это то, что успели разучиться делать люди. Девушки научились скрывать свою природную красоту за тоннами косметики, сотнями печек краски для волос и нескончаемыми пластическими операциями. Я считаю себя красивой, да. Но не потому что я завоевываю сердца мужчин, все совершенно наоборот. Я считаю, что каждая девушка красива по-своему, красива, пока естественна.
Я бы не хотела ничего в себе менять. Вся я должна нравиться людям такая какая есть. С худым лицом, скуластым, треугольным, с холодным взглядом, который для знающих людей кричит «я люблю вас». Со своими вейлинскими, необычного цвета волосами, и фигурой анорексичной девушки.
6.Я бы не сказала, что была общительным ребенком. Мне хватало Эрона – друга навсегда. Люди тянулись ко мне сами, поддаваясь природному вейлинскому обаянию. Эрон часто удивлялся, почему мне это не нравиться. Я терпеть не могла неискренность, я пыталась понять, почему люди стремятся ко мне, где правда? Вскоре, я научилась это делать. У меня появилась еще парочка настоящих друзей. С остальными людьми я общалась приветливо и дружелюбно, но сильных дружеских чувств я не испытывала.
-В большом городе, где столько людей и домов, что не всем удается разбить маленький садик и где поэтому очень многим приходится довольствоваться комнатными цветами, жили двое бедных детей, у которых садик был чуть побольше цветочного горшка. Они не были братом и сестрой, но любили друг друга, словно родные…
Голос Эрона был сравним с бархатом и колокольчиками. Я уже подремывала, положив голову ему на колени, пока он читал мою любимую сказку «Снежная Королева». Я любила ее не за холодную Королеву, а за двух любящих детей Кая и Герду. Эрон замолчал и опустил свою руку мне на лоб.
-Ты любишь эту сказку, потому что похожа на нее, – Эрон говорил утвердительно. Не на Герду или Снежную Королеву. На сказку. Ты похожа на сказку. Ты такая же с виду холодная, синеватого цвета, но любящая и по розовому теплая. А еще ты такая же необычная.
Я, молча, прижалась к нему еще больше и обхватила его колени руками. Этого человека я безумно любила и готова была ценить его мнение. Вообще, я часто прислушиваюсь к мнению других людей. Я умею учиться на их ошибках, пытаясь не совершать их самой. -Сумасшедшая Моник, – Эрон все продолжал рассуждать, зная, что я его слушаю. -Ты делаешь столько глупостей в жизни…
А сколько бы могла делать…
Я люблю жить в сказке. Люблю играть и обставлять все так, чтобы было похоже на сказку. Мой Хогвартс, моя сказка.
А еще я люблю природу. Люблю замечать ее тонкие детали и переводить их на бумагу. Так природа оставалась неизменной в моей памяти.
Через год в Хогвартс приехала и моя сестренка. Она была в десятки, нет в сотни, раз красивее меня. Она была великолепна и экстравагантна. Ее характер был совершенно не похож на мой, ей требовалось внимание, слава, но я надеялась, что она будет учиться со мной на Гриффиндоре. Увы, но этого не случилось. Малышка Алекс попала на Слизерин.
Я бы не сказала, что в Хогвартсе я училась успешно. У меня было мало оценок на «превосходно», обычно «выше ожидаемого» и парочка «удовлетворительно». Зато поведение и упорность была безупречной. Я быстро вытягивала свои предметы минимум на «выше ожидаемого». На пятом курсе я стала старостой, а СОВ сдала довольно хорошо.
Конечно же, самым незабываемым был именно тот, пятый курс. Эрон стал моим. Он и раньше был моим другом, но теперь он стал моим парнем. Настал период моего безумия. Первый, сводящий с ума, поцелуй, первые ласки, свидания. Теперь каждая встреча виделась мне в новом свете. Теперь все вертелось вокруг меня одним вихрем, а я иногда пыталась выловить из него что-то важное для меня, но чаще всего безуспешно.
